Тачыла Уладзімір Сцяпанавіч нарадзіўся ў 1950 годзе ў в.Карпекі Полацкага раёна. Скончыў Беларускі інстытут міханізацыі сельскай гаспадаркі, мінскую ВПШ, Міжнародны інстытут менеджменту. Працаваў майстрам вытворчага навучання, старшым інжынерам, займаў розныя пасады ў камсамольскіх  партыйных органах. З 1992г. – дырэктар ТАА “Крывічы”. З 1993г. – першы намеснік старшыні Полацкага  гарвыканкама, з 1999г. па 2011г. – старшыня. Яго вершы друкаваліся ў мясцовым перыядычным друку і ў зборніку “Свята назаўжды”. У 2010 г. узнавіў сваё членства ў народным літаратурным аб’яднанні “Надзвінне”.

 

Каб жылі поруч родныя словы...

 

Жыцця майго сляды

 

Мая зямля, мяне ты гадавала,

Цябе, як маці, я з маленства знаў.

Характар мой у полі шліфавала,

Нібы нарог, якім мой дзед араў.

 

Тваіх вятроў дыханне мне знаёма,

Мае сляды на росстанях дарог,

І сцежка ад матулінага дома

У свет вяла турботаў і трывог.

 

Дзе б я ні быў, на дом не забываўся,

Ды толькі зараз я пазнаў спаўна

Смак яблыка, што з яблыні зрываўся,

Пасаджанай дзядулем ля гумна.

 

Шляхі далі мне сталасць і развагу,

Дабру ёсць мерка пэўная свая,

Нібы Радзіме, даў яму прысягу

І да сябе стаў жорсткім удвая.

 

Куды б мяне няўмольны лёс ні кінуў,

У сэрцы застанецца назаўжды

Куточак светлы, частачка Радзімы,

Дзе праляглі жыцця майго сляды.

 

 

 

 

 

Мудрае званне

 

Хлебароб – гэта мудрае званне

На карміцельцы маці-зямлі:

Здаўна людзі вось так нараклі –

І спрадвеку жыве шанаванне.

 

...Вецер гойдае хлебныя хвалі,

І далёка разносяцца гукі

Пра пяшчотныя шчырыя рукі,

Што у працы сябе гартавалі.

 

Рана лёс пабяліў яго скроні,

З той вайны і характар упарты.

Колас вырас таксама шурпаты.

Як яго, хлебароба, далоні.

 

Вось і поле яго каласіцца...

Хлебаробу ў жыцці дастаткова,

Каб жылі поруч родныя словы

І буяла калоссем пшаніца.

 

 

 

 

 

Помню

 

Іх подзвіг і ў жыцці апошні крок

З'ядналіся ля Ветрына-пасёлка,

Дзе над іскрыстым возерам вясёлка

Улетку лашчыць і чаруе зрок.

 

Байцоў палегла тут сто дваццаць пяць,

Сыноў, якіх ужо не ўбачаць маці,

Няма нявестак у бацькоўскай хаце

І галасоў унукаў не чуваць.

 

Другія косяць травы па расе –

Так павялося на зямлі спрадвечна –

Заслуга тут загінуўшых, канечне,

Што бусел шчасце некаму нясе...

 

Зямля мая, палітая крывёй,

З павагаю схіляюся сыноўняй.

Тут я маўчу ля помніка і помню...

І заклінаю памяццю сваёй...

 

Суровыя ваеннныя гады,

На іх усіх шалёнай бойкі шрамы:

Сляды балючай незабыўнай драмы –

Акопаў незаросшыя сляды...

 

 

 

 

 

Салаўкі

 

Салавецкія астравы,

На зямлі вашай я ўжо двойчы

Па каменнях, касцях пракрочыў.

Ну а дзень тут заўжды сівы.

 

Бог тут белую ноч стварыў,

А народ жыве мудры, сціплы...

І мой голас, чамусьці сіплы,

З астравамі па моры плыў.

 

Не пыталіся ні аб чым

Прадпаўночныя ўжо шыроты,

Ці я першы, ці, можа, соты,

Хто сябе даўніной лячыў...

 

А гісторыя не міне,

Пра яе і нам не забыццца.

Салавецкія будуць сніцца,

Слава Богу, у добрым сне.

 

 

 

 

 

У Ярославе

 

Я ведаю, што гэта не айчынны

Ад Полацка далёкі польскі кут,

Ды тут не менш цудоўныя мясціны,

Жывуць і людзі добрыя нат тут.

 

Мне да спадобы чыстая вадзіца,

І водар кветак, і травы кілім.

А прыгажуні доўга будуць сніцца

Паэту, што напіша вершы ім.

 

Ад мовы, песняў нам не прытаміцца,

Габрэйскі тут чамусь гучыць “шалом!”

Гасцінная і вабная зямліца –

Ад замкаў вее тут старым цяплом.

 

А сэрца стукат асаблівы нейкі,

Калі плыве ад лісцяў горкі дым.

І я кажу: “З табой заўжды навекі,

Ярослаў. Да сустрэчы, пабрацім!”

 

 

 

 

 

Добра на свеце...

 

Сонныя дрэвы, гародчык у кветках,

Жыта спяліцца на вольных палетках.

Зрэдку ў паветры мільгае сляпень,

Сонейка з неба кідае прамень.

Мятлік ласкава усеўся на спіну.

Добрая, пэўна, для думак гадзіна.

Побач па сцежцы анёл са мной крочыць,

Шумна паблізу сарокі стракочуць,

Недзе схаваўшыся ў пеннай лістоце...

Добра на свеце ўсялякай істоце!

 

Сынок

Майму сыну Уладзіміру

 

Цябе бачу вялікім, маленькі сынок,

Мае радасць і шчасце, мая ты крывінка.

Як з'явіўся ты ў свет, я сабе даў зарок

Табе прыкладам быць у любую часінку.

 

Навучу я цябе быць сумленным, дабру,

Птах маленькі ты мой і мая ты надзея.

Паляціш самастойна – чакацьме пару,

А пакуль павучу я ўсяму, што умею.

 

Ты з'явіўся – і я больш жыццё палюбіў,

У якое ты робіш найпершыя крокі:

Ты чатыры ўжо іх, багатырскіх, зрабіў,

Пераможца маленькі, сынок сінявокі.

 

Радкі гэтыя, сын, для цябе я пішу,

Ну а дзед пасадзіў у твой гонар дубочак.

Я вярнуўся здалёк, дай цябе панашу,

Ну ідзі да мяне, мой цікаўны сыночак.

 

 

 

 

 

У Карлсруе

 

Салаўі раніцой чаруюць,

Ноч спявалі, пяюць і днём.

У нямецкім мы Карлеруе:

Тут працуем і тут жывём.

 

Горад дзіўны, гатэль шыкоўны,

І нямецкая шчырасць ёсць:

Успрымаюць тут найцудоўна

Беларускую весялосць.

 

Перамовы... А дома свята.

Да айчыны няхутка шчэ.

А там кліча бацькова хата,

Дзе крыніца мая цячэ.

 

Там і горад найлепшы ў свеце

Ўжо чакае даўно мяне,

Дзе мае засталіся дзеці,

І дзе гора мяне міне.

 

Еўфрасінні святой малюся

Пасля дзённых удумных спраў.

У чужых я, як жыць, вучуся,

А вось ў полацкіх не спытаў.

 

Дык збярэм жа свае набыткі

І пасеем іх у раллі,

Каб яны прараслі у кветкі

І на нашай зямлі цвілі.

 

А пакуль нас вось тут вітаюць,

І ўбірае ўсё зрок і слых,

Салаўі, я і ў нас, спяваюць,

Ды не мройна ад спеавў іх.

 

 

 

 

 

У вёсцы вяселле

 

Вяселле пачэсна па вёсачцы крочыць,

Абгэтым на дрэвах сарокі стракочуць.

Прыгожай дзяўчыне, хлапцу, як агонь,

Вязе вазок шчасця у яблыках конь.

 

Здароўя і шчасця жадаюць каханым

Вясёлыя госці пад гукі баяна.

Пражыць гадкоў сто, сёння – кропка адліку,

Не ведаць ім слёз, аніякага ліха.

 

Каб вусны у вусны штодня і штоночы,

Усмешку праменілі любыя вочы,

Каб дзеўчына стала і плоднаю маці –

Дарыла каб мужу штогод па дзіцяці.

 

Каб цёпла было ім не толькі у ложку,

Дзялілі яны каб апошнюю крошку...

Такія вось справы на прыканцы лета –

І зорачка шчасця мільгнула з Сусвету.

 

 

Уладзімір Тачыла

 

“На гады, на вякі -- назаўжды…”

 

 

На гады, на вякі, назаўжды

 

На гады, на вякі, назаўжды

Будзе ў памяці гэтае свята,

Дзе мы сталі, як быццам браты, –

Мы сяброўствам заўсёды багаты.

 

Можам некага ў свеце здзівіць:

Маем многа азёрнае сіні.

Тут задумна на ўсіх нас глядзіць,

Зноў вярнуўшыся к нам, Еўфрасіння.

 

Да кургана ў дзень светлы вясны,

Да святога агню крочыць кожны –

Гэта памяць аб тых, хто з вайны

Не вярнуўся ў той май пераможны.

 

Нам забыцца аб іх не з рукі –

І на гэтым трымаецца брацтва.

Зноў святкуюць той май землякі –

Не дарэмна ж усе мы – зямляцтва.

 

Мой скарб

 

Маё сонца не сыдзе ніколі з нябёс.

Я дзядуля шчаслівы, і добры мой лёс:

Абступілі вакол мяне ўнукі і ўнучкі –

І з даверам глядзяць, і працягваюць ручкі.

 

І хапае нам шчасця заўсёды, усім.

Гэты скарб параўнаць не магу я ні з чым.

Тым жыву, і спяваю, і вершы пішу.

Ну а неба ўва мне, я ў ім сонца нашу.

 

Полоцку

 

Дарю тебе свои стихи,

Мой город, наилучший в свете.

Иду в храм древний на рассвете

Свои замаливать грехи.

 

Я добрые всегда слова

Тебе, мой город, посвящаю

И никогда не забываю

Вдали твои колокола.

 

Сны вещие тут по ночам

Ко мне приходят как-то дивно.

Толкую их потом наивно,

Ничуть на долю не ворча.

 

Край Полоцкий повсюду чтут,

Молитвами здесь лечат души.

Приходит в храм не зря заблудший –

Его здесь встретят и поймут.

 

Людскую презирая лесть,

Тебе вновь посвящаю строки,

Мой город! Здесь мои истоки,

Всё лучшее, что в мире есть…

 

Пришла зима

 

В Полоцке падает снег,

Тихо летит с небосвода.

Много подарит утех

Детям такая погода.

 

Лёдом затянутый пруд

Топчут в смятении утки:

А полынью как найдут,

Падают резво на грудки.

 

Снег забелил синеву –

Падает медленно пухом.

Счастлив, что здесь я живу,

Что здесь и дети, и внуки.

 

Звонная трель мне слышна,

Рвётся торжественно в выси.

Даль теперь еле видна,

К ней устремляются мысли…

 

Вижу я комиссарика бойкого…

 

Вижу я комиссарика бойкого

С револьвером, убийцу царя:

В моём городе улица Войкова

Этим именем названа зря.

 

Посмеялась как будто история –

И у нас свой оставила след…

Понимаю и вижу то горе я,

Революций кровавых портрет.

 

Носит улица имя то бойкое,

Что убрать нам давно бы пора:

Каждый раз, направляясь по Войкова,

Вижу руку я с перстнем царя…

 

И в архивах я роюсь неистово,

Чтобы в память навечно вписать

Имена земляков наших истинных,

Чтоб героев земли нашей знать.

 

Мечта

 

Мужик по сути я – меня так создал Бог.

Всегда победно я по жизни шёл.

И книжек я прочесть изрядно смог,

В них истину искал и кое-что нашёл.

 

Астролог бы сказал, что я по жизни – Лев,

В год Тигра, по-японски, появился в свет.

Изрядно написать стихов уже успев,

Не верю и теперь, что я вполне поэт.

 

Упрям, кряжист я, как равнинные дубы,

И на ковре в борьбе был я вполне силён,

Стоял я стойко под ударами судьбы,

Ну а с родными был я мягок, словно лён.

 

Есть у меня мечта заветная одна,

С которой я встаю и вечером ложусь:

Бокал налить вина и осушить до дна,

Когда внучка ещё – Точило – я дождусь.

 

Игуменье полоцкой, матушке Евдокии

 

Милосердия бездна у матушки милой –

Божьей служки, нашедшей в обители кров,

Что ведома надёжною Божьею силой, –

Исцеляет все души, дарует любовь…

 

В Беларусь из Тбилиси, Ташкента, России

К ней стремится немало несчастных людей.

Их игуменья наша, представ Евдокией,

Защищает от бед всех молитвой своей.

 

Вновь молясь за родных, посвящаю стихи ей,

А ещё Евфросинье, княгине святой,

И всегда представляю её Евдокией,

Вижу нимб я священный над той и другой.

 

Бог нам дал навсегда праздник радостной встречи,

Пусть для доброго слова не молкнут уста.

Здесь ложится всегда на усталые плечи

Монастырская щедрость и слов доброта.

 

Исчезают бесследно минуты лихие,

Торжествует здесь правда, повержено зло.

До земли я клонюсь пред родной Евдокией –

А плохое здесь никнет, уходит… Ушло.

 

Встреча

 

Он подошёл, хоть был едва знаком.

И, надо ж, в час, когда душа металась,

С его подачи книга прочиталась,

Десятитонным придавив катком.

 

Слова из книги стали вмиг просты,

Доступны и легки для пониманья.

И начались раздумья и метанья:

Мои поступки – нолики, кресты?

 

Вдруг осознал я: Бог его послал,

Чтоб показать мне новую вершину,

Библейским словом осенить мужчину,

В пути который сильно подустал.

 

И неспокойно стало с той поры…

И почему так взволновала встреча?

Неужто путь меня волнует Млечный

В далёкие иль близкие миры?

 

А мне помог достойный новый друг,

И стала Библия в его руках бальзамом:

В ней есть слова о самом-самом главном –

Пути моём, что превратился в круг.

 

Задуматься, одуматься, идти ль

Тернистою и узкою дорогой?

Просить ли милости теперь у Бога,

Чтоб самому не превратиться в пыль?

 

Мир полюбить и, глядя всем в глаза,

Прощать, надеяться, терпеть и верить.

Венец терновый на себя примерить,

Чтоб боль грехов не выдала слеза.

 

Дождь долгожданный

 

Спас. Преображение Господне.

Хлынул дождь, давно желанный всем.

Сердце успокоено сегодня:

Дождь идёт – и я доволен тем.

 

Ожило всё весело и разом –

Вся земля, побывшая в аду…

Благость входит в воспалённый разум…

Ну а дождь шуршит в седом саду.

 

Боже, до Тебя бы достучаться

Мне, всему в какой-то шелухе…

Поняв это, стал в Тебе нуждаться,

Но пока барахтаюсь в грехе.

 

…Яблоко, упавшее в ладони,

Манит ароматом и теплом…

Дождь идёт и, замолкая в кроне,

Мне стихи диктует за окном.

 

На Россонщине

 

Россонская привольная земля,

Леса которой летом полнят звуки…

К ней, улыбаясь, радость не тая,

На небе солнце простирает руки.

 

За сосны зацепились облака,

А там, вдали, раскинулись болота,

И журавли курлычут свысока –

Им покидать родную землю неохота.

 

Здесь грохотал когда-то гром войны,

В лесах с врагом сражались партизаны.

Стояли насмерть за страну сыны –

Земля ещё залечивает раны.

 

Здесь не торопит время никого,

Подсказывает истину простую.

Вот засветилась радуга дугой –

Где полегли герои, указуя…

 

Нечастый гость я в этой стороне,

Но всякий раз, когда краснеют клёны,

Я, улыбнувшись дорогой Двине,

Спешу к земле прославленной с поклоном.

 

На чужбине

 

Как ствол холодный у виска –

Тоска.

Иная даже здесь заря.

А зря.

В стране чужой мне всё не так.

Чужак.

В душе лелею Беларусь.

К ней рвусь.

Слежу за павшею звездой.

Домой!

Не радует заморский край.

Бывай!

 

Моей дорогой бабушке

 

Как никогда мне дорог образ твой,

Бабулечка моя ты дорогая,

К твоей руке сегодня припадаю,

Такой далёкой, милой и родной.

 

Никто меня так сильно не любил.

Дорогами карпецкими шли вместе.

Всегда ждала и радовалась вести,

Гордилась мной, когда я приходил.

 

Ты деньги собирала в узелок,

Чтоб, расставаясь, подарить их внуку.

Твою я гладил в синих венах руку

И целовал тебя в седой висок.

 

Теперь тебя б я иначе обнял,

Возможно даже, и всплакнул немного,

Что у меня с ухабами дорога –

Тебе бы лишь сказал, как я устал.

 

Тебя любил, люблю, а сам заблудший…

Мне шестьдесят, и я среди друзей,

Хотя плохой удался юбилей…

Прощай. До встречи в мире новом, лучшем.

 

Жизнь

 

Жизнь – и твоё рожденье,

И день, что в волненье прожит.

Она – и твоё везенье,

И всё, что тебя тревожит.

 

Жизнь – и ночные чары,

Когда ты влюблён и счастлив,

Когда чувством полнятся пары,

Когда над собой ты не властен.

 

Жизнь – тёмный полог ночи,

Когда в ней совсем не спится,

Когда она грусть пророчит,

Когда что-то грезится-снится.

 

Всё же: что б ни пугало,

Не стоит бояться смерти.

Раз было дано начало,

То дальше – судьбе поверьте.

 

***

Ты во мне разбудила поэта –

Ты как высшая в свете награда,

Я тебе благодарен за это:

За любовь, что бесценна и свята;

 

За мечту, что порою тревожит;

За свидания после разлуки;

И за день, что так радостно прожит;

И за ласку дарящие руки.

 

Благодарен за первую встречу,

Для нас ставшую светлой судьбою.

Каждой строчкой её я привечу –

Нас она обвенчала с тобою.

 

Бесконечное счастье любить

 

Бесконечное счастье – любить,

Ещё большее – быть любимым

И с любимой своей делить

Лета, осени, вёсны и зимы,

И невзгоды свои делить,

Говорить не бояться хорошее…

И детишек своих растить,

Быть хранимыми силою Божьею.

И сегодня за этим столом

Подымаю за здравие чашу я.

И пусть счастьем наполнится дом,

А любовь будет вечною жаждою.

 

Любимой

 

Поверить в любовь нелегко,

В ней пытка особого рода…

Солдат я. Теперь далеко

Гуляет по свету свобода.

 

Ты песню свою мне напой,

Взгрустнув в отдаленье немножко,

Чтоб не зарастала травой

В саду нашем лунном дорожка.

 

В тебя буду верить всегда:

Что ждёшь ты солдата и любишь,

Грустишь по нему иногда,

И что никогда не забудешь.

 

Я всё бы на свете отдал,

Чтоб знать, чем живёшь ты и дышишь,

Но сколько бы я ни гадал, –

Напрасно… Люблю тебя! Слышишь?

 

Весна

 

Солнце, само обожжённое,

Лоб обожгло мне и щёки.

Снегом всё запорошённое,

А небеса синеоки.

 

Холодно. Стало печально мне:

Красный я – не до веселья.

Клён соки гонит весенние,

Чтоб нас поить чудо-зельем.

 

Выпил, и стало мне легче вдруг –

Лечат весенние соки!

Клён мне и лекарь, и лучший друг,

Хоть и стоит одинокий.

 

Охота на волка

 

В снега закутался сосняк,

Темнеет елей холка,

А жизнь замедлила свой шаг –

Охотимся на волка.

 

И в тишине лишь сердца стук,

Флажков краснеют пятна.

Чу, волки в наш попали круг –

И страшно, и приятно.

 

Дуплет послышался, картечь

Хлестнула вдруг по волкам.

Ей удалось лишь ветки ссечь –

Посыпались иголки.

 

Летит молоденький волчок,

Да так, что снег вихрится,

А вместе с ним ушла в прыжок

Через флажки волчица.

 

В болота, сберегая род,

Она летела птицей.

Ещё наделает забот

Со временем волчица.

 

Свои ошибки разберут

Волчатники со стажем.

Потом следы опять найдут

И волка вновь «офлажат».

 

Спешу с волчатниками в лес,

И на плече двустволка.

Всегда во мне жив интерес –

Охотиться на волка.

 

Секач

 

Чёрно-рыжий, кусты крушащий

И бегущий вперёд, как танк, –

Это житель дремучей чащи,

И зовётся он вепрь-кабан.

 

Часто подлый он и неверный,

От опасности мчится вскачь.

Если лайки за ним, то нервно

В стаю их приведёт секач.

 

Много слабых там – в том спасенье:

Оторвётся, уйдёт ручьём.

Поросят защищать со рвеньем

Будет свинка одна потом.

 

Пуля ранит – секач по чаще

Постарается вдаль уйти.

А затем, что бывает чаще, –

Будет долго один брести.

 

Жаль, убит поросёнок в пуще –

В этом есть секача вина.

Потому для меня нет лучше,

Чем убить секача-кабана.                охота на

 

Зимняя охота

 

Играй тихонько, лес, играй –

Здесь у костра теплей.

В ушах стоит собачий лай

Под шорохи ветвей.

 

Нет фальши в голосе собак –

Их бреха ладен строй.

Смолой морозный лес пропах –

Нам пой, дружище, пой!

 

И лисий след не застилай –

Патрон готов уже.

Хорош оркестр – собачий лай!

И музыка в душе…

 

Охотники уходят вдаль

С добычею своей.

А мне прощаться с лесом жаль,

И лес глядит грустней…

 

Охота на лося

 

Таинственно как-то и тихо.

Плечом прижимаюсь к ели.

Вдруг лай… Но опять лосиха, –

Рогач же нужен для цели.

 

Её проводил я мушкой,

Не чиркнув свинцом смертельным.

И стал карабин игрушкой –

Завис на плече бесцельно.

 

…Вот снова качнулись ветки –

И сердце забилсь лихо:

Рогач! Нет, промчались детки –

Беду отвела лосиха.

 

Неслучайные люди

 

Сидели мы, увязнув вдруг в болоте, –

С ним справиться водитель не сумел.

Случается такое на охоте,

И даже это из обычных дел.

 

Рубили ветки, в колеи бросали,

Кляли болото – не пойму, за что.

Водителя тихонечко ругали…

Всё позади. Мы держимся «на сто».

 

Пусть неудачной выдалась охота:

Матёрый волк… не справились мы с ним.

Зато морозец – чудная погода,

Пьянит костра слегка с горчинкой дым.

 

Есть ощущенье: день не даром прожит.

Усталость навалилась – всё пустяк.

И каждого нисколько не тревожит,

Что за плечами вновь пустой рюкзак.

 

И мы поём: «Охота есть охота…»

Не каждому, наверное, дано,

Машину, что есть сил, толкать с болота

И пить морозный воздух, как вино.

 

Собачий лай, на ветках дивный иней,

Исходит жар от нас и от углей.

И каждый знает, что в такой дружине

Случайных не случается людей.

 

Себе на 60-летие

 

Проснусь я на заре опять счастливым:

Мне шестьдесят, но молодость в душе.

В саду налились яблоки и сливы,

А с милой рай, скажу, и в шалаше.

 

Взлетят вновь галки над притихшим домом –

Представить трудно мне без них дворы.

А вечером сомкнут над водоёмом

Туманы полог под огнём зари.

 

Со мною люди близкие, родные,

Со мною город, воздух и вода,

Столетия, что в бронзу отлитые, –

В них малой долей и мои года.

 

Себе, как юбиляру, дал я слово,

Внучка прижав задумчиво к груди,

Что жизнью восхищаться буду снова,

Хоть и неясно, что там впереди…

 

Двое

 

Моя Рогнеда, в добрый час

Тебя я встретил: голос строгий,

Очаровательные ноги,

И блеск твоих манящих глаз.

 

Треск разгоревшейся свечи

Греховность тела пробуждает,

Огонь короною венчает

Тебя в крадущейся ночи.

 

И приближает страстный миг

Прекрасных губ неясный шёпот.

Вино струится, словно ропот,

Для услаждения двоих.

 

Волос твоих волнистый шёлк…

А шар земной как будто вымер.

Рогнеда ты, а я Владимир –

Нам жаль тебя, брат Ярополк!

 

За женщину!

 

За мир, любовь, и стройный стан,

За верность пью, и за обман,

За губ кораллы, тела дрожь,

За честность пью, ещё за ложь,

За поцелуй – любви аркан,

За исцеление от ран

Мятежно взорванной души,

И за покой в ночной тиши.

За женщину, и не свою,

Вина бокал до дна допью!

 

Любимой

 

Вновь к тебе я память приведу,

К той, которая всегда со мною,

И слова те, нужные, найду,

В двадцать два рождённые зарёю.

 

Для любимой сказаны они,

Вновь и вновь хочу я повторяться…

Ах, какие это были дни –

В памяти таким не затеряться!

 

Юность минула – не стоит тосковать,

В ней и ныне наша память бродит.

И любовь нам вечно величать –

Пусть она не вянет, не уходит.

 

После разлуки

 

Первым делом тебя расцелую,

Дорогая Алёнка моя,

А потом облегчённо вздохну я,

Что со мной снова рядом семья…

 

Мы пойдём с тобой к сонному пруду,

Что в осенней истоме ленив.

Я на миг всё плохое забуду,

Себя знамением осенив.

 

И на мостик взойдем мы с тобою,

Обниму тебя нежно рукой.

Сад вздохнёт пожелтевшей листвою,

И туман поплывёт над рекой.

 

А потом, а потом… Так когда же

Всё такое случится со мной?

Убежала весна, лето – тоже…

И живу я пока лишь мечтой.

 

Первым делом тебя расцелую,

Дорогая Алёна моя.

Потерпи, подожди же, тоскуя

И любови своей не тая.

 

Долгожданное письмо

 

Вновь долгожданное письмо

Ко мне, как птица, прилетело.

Иль это солнышко само

Сошло с небес и обогрело?

 

Вестей я снова буду ждать,

Их торопить лишь в мыслях смея.

Хотел бы птицею летать,

Да вот бескрылый, не умею.

 

Тепла уже не возвратить –

Его с собой забрало лето.

Придёт письмо – я буду жить,

Уже его теплом согретый.

 

Свидание

 

Я помню свидание первое –

Запомню навеки и это:

Тот день уходящего лета

Унёс настроение скверное.

 

А было всё как наваждение,

И август прошелся по нервам

Свиданьем желанным и первым

В день двадцать восьмой на Успение.

 

Лицо показалось премилое –

Рванулся к нему я, счастливый.

И снова я был легкокрылый,

Забыв в этот миг жизнь постылую…

 

***

 

Мне лето сказало: «Прощай!»

И осень страницы листает –

Свои дни и ночи считает.

Мои пусть сочтёт невзначай.

 

Те дни, где печаль и тоска,

Те ночи, что жутко тягучи,

Где каждый как будто у кручи,

Пусть временно там, пусть пока.

 

Застыл перед осенью я,

Страницы её сам листаю,

Как будто её понимаю:

Тоска у неё есть своя.

 

Она так созвучна моей,

И холод повсюду витает,

Надежда тихонечко тает…

Письмо жду: мне с ним веселей.

 

***

 

Взял томик стихов на прогулку –

«Церковнославянсую вязь».

Раскрыл – паучок, как в шкатулке.

Откуда тварь Божья взялась?

 

Его сдунул с мыслью: «Лети-ка!»,

А он, видно, этому рад.

Добавил я: «Волю ищи-ка,

Лети с паутинкою, брат!»

 

Не зря ль поспешил я: вдруг новость

Он мне так таинственно нёс,

Чтоб смог я вписать её в повесть?

…Остался открытым вопрос.

 

***

Сказал: «Не пишу больше, точка.

И мне отдохнуть бы пора».

Подумал: «Вдруг жемчугом строчка

Появится из-под пера?

И будет в той строчке словечко,

Как с дикого острова плот –

Заставит вновь биться сердечко,

По волнам судьбы понесёт.

Плыви же, заветное слово,

Рождайся, красивая мысль!»

Но вот теперь думаю снова:

«Не хочешь писать, не берись».

 

Дочери

 

Как в детстве, любимые глазки

Глядят и сейчас на меня.

Тогда я читал тебе сказки,

Звезда нам светила, звеня.

 

Твои эти хрупкие плечи

И воля святая твоя

Смогли принести эту встречу,

Олеська родная моя.

 

Иное теперь у нас вече,

Иная и жизнь у меня…

Тебя лишь любовью привечу,

В душе её свято храня.

 

Вот взгляд твой и добрый, и зоркий

Навстречу теперь устремлён…

И он золотистою зорькой

В печальный день этот вплетён.

 

Сожаление

 

Гляжу в окно, за ним дождит.

Окна квадрат давно не мыт.

А капли Божьи с высоты

Обильны, холодны, чисты.

Мои же слёзы горячи,

Они горьки – хоть суп перчи.

И небо плачет за окном.

Моя душа горит огнём –

Не затушить его дождём.

 

Надеюсь и верю…

 

Наверное, промыслом Божьим

Вдали от мирской суеты

Сижу за стеной я острожьей,

Где бездна людской пустоты.

 

Нелёгкий венец у терпенья –

Добыть надо скорби ценой,

А брани духовной волненье

Порой за глухою стеной.

 

Терпенье моё в искушенье –

И в знаменье крестном рука,

Хотя послушанье, смиренье

Не стали моими пока.

 

Стал дольше стоять я в молитве,

Но заперты двери души,

И в щели проигранной битвы

Земное ползёт, как ужи.

 

В глубины святейших примеров

Мне трудно ещё проникать.

Но всё же надеюсь и верю:

Придёт и ко мне благодать.

09.09.2012

 

Мои зароки

 

Себе не раз давал зароки

Законы Господа блюсти,

И назначал я даже сроки,

И лоб с усердием крестил.

 

Я говорил: «Миг дан от Бога,

Напрасно время не теряй.

Чтобы не стала жизнь убога,

Её добром ты украшай.

 

Чревоугодью не предайся

И никого не оболги,

Завидовать и не пытайся,

Старайся всем вернуть долги.

 

Да омывай молитвой душу,

Да в чистоте её храни,

И не впускай в неё ты стужу,

Да никого ты не брани.

 

Фантазиям не предавайся,

Не уходи с проблемой в сон.

И никогда не зазнавайся, –

Ведь всё на небе видит Он!»

 

Да, хороши мои зароки,

Но соблюсти их все не смог.

Куда же деться от пороков?

От них свободен только Бог.

 

Моя Мекка

 

Там, где я рождён, – моя есть Мекка,

Где озёра, реки и леса, –

Здесь простор для песен человека

И привычна девичья коса.

 

Здесь живу я, думаю, мечтаю

И тобой без устали горжусь,

Родина моя ты золотая

С именем пресветлым Беларусь.

 

***

 

Ещё рука, твердея с каждым днём,

Не выдала заветные те строки,

А те, что есть, – скромны и однобоки,

Пока лишь тлеют, не горя огнём.

 

Постигнут жизни не один урок, –

А потому пустого не болтаю,

Хочу в наитии остаться, как бываю, –

Я до седин своих его сберёг.

 

Хочу успеть в положенный мне срок

Дела все переделать – и умело.

Быть может, заявляю слишком смело,

Что мною пройдена

лишь только часть дорог.

 

Непогода

 

Мне по душе, пожалуй, непогода:

Когда метель, иль град, иль дождь в лицо.

Она меня в любое время года

Не расслабляет, держит молодцом.

 

В моих стихах найдёте ветра ноты,

Глоток воды, что пью, в пути устав,

Гуденье пчёл, что наполняют соты,

И шум реки, что покоряю вплавь.

 

Бывает, что пронзают болью раны,

Когда ошибся в людях, на беду.

Всегда лечусь в природе первозданной –

Навстречу непогоде я иду…

 

Не сотвори…

 

Снимаю шляпу перед днём грядущим –

И повторяю это вновь и вновь,

Я преклоняюсь перед Вездесущим,

Поклоны отдавая за Любовь.

 

Иду, как есть, навстречу камнепадам,

А их всё больше, малых и больших.

Иду и не ищу себе награды –

Ищу признанье близких и родных.

 

Не признаю я никаких кумиров,

Да и Господь сказал: «Не сотвори…»

Я лучше трону струны звучной лиры,

Поэзии так душу отворив.

 

Махну вослед очередному году,

Охотничьих своих сто выпью грамм.

Приму любую в жизни непогоду –

Погоду ж в ней смогу я сделать сам.

 

Когда же день придёт последний судный,

И я уйду, любя и не любя, –

Хоть в преисподней будет мне и трудно, –

Надеюсь, что и там найду себя…

 

Мудрость

 

Смысл жизни есть мудрость.

И отбросив спесь в хлам,

Своих мыслей ажурность

Доверяю стихам.

 

Их собрав по частицам

И страдая душой,

Не даю им пылиться

На дороге большой.

 

Только мудрые мысли

Направляют в пути.

Чтобы мы не раскисли, –

Помогают грести.

 

И тружусь я до пота,

Что ни делал бы здесь.

Помню Искариота,

Что продал свою честь…

 

Я на многих похожий

Здесь, не в райском саду.

Верен мудрости Божьей,

С ней, надеюсь, уйду…

 

Зазимье

 

Вздыбленная холка перелеска

Подпирает солнечную синь,

В белоснежном инее берёзка,

Серебром усыпана полынь.

 

Заискрились радугами травы

На ковре озябшего лужка,

А деревья стали величавы

Под покровом первого снежка.

 

Тишину пугающие звуки

Отрясают снежную пыльцу,

И кусты протягивают руки

К моему румяному лицу.

 

Облака, застывшие над крышей,

Делают волшебной синеву,

А дубовый лист, по-лисьи рыжий,

Смотрит на опавшую листву.

 

Верно, к тёплым солнечным широтам

Запоздалый потянулся клин,

И немного жаль, что всем красотам

Я сегодня радуюсь один.

 

Зима

 

Метелица жёсткой кистью

Забеливает поля

И квасит опавшие листья,

Их снежной крупой соля.

 

Все ветры с небес слетели

В дикую круговерть,

И, кажется, крыльями ели

Пытаются ввысь взлететь.

 

Всё шепчет осок щетина

О лете ушедшем –  с тоской…

Сплошь небо с землёй едины,

Завёрнутые пургой.

 

Продрогший лист дуба рыжий

На ветке один дрожит:

В лихой снегопляске выжил

И смотрит, как снег кружит.

 

В канун Нового Года

 

Перехватило дух до слёз, –

Мороз.

Легко одет, скольжу по льду, –

Иду.

Декабрь какой-то очень злой, – 

Хоть вой.

На ноги валенки б сейчас.

Да нет у нас.

 

Расслабившись, народ идёт, –

Поёт.

Румянит щёки ветерок, –

Им впрок.

И настроенье есть у всех,

И смех.

Мороз. Народ куда-то прёт, –

Так Новый Год!

 

Ода воробышку

 

О, воробышек серокрылый!

Всё ли быстр, и всегда ль здоров?

Ты – немногий, кто в час остылый

Не покинул родимый кров.

 

И не слаб: не глядел ты в дали,

Когда слышен был в небе крик

Птиц, которые улетали, –

Не грустил в тот прощальный миг.

 

Для полёта рождён ты тоже

На коротком своём крыле.

Хоть и мёрзнешь порой до дрожи,

Но ты верен родной земле.

 

И не будет она чужою:

Пищу даст, и тепло, и кров.

Божья тварь ты с живой душою,

И в тебе, как и в людях, кровь...

 

Вернуть мечту…

 

Мечта, как птица, улетела –

И мой костёр сгорел дотла.

Была хрупка мечта, несмела,

Душой хранима и светла.

 

И хороша, как в небе зори,

Тепла, как солнечные дни,

И волновала, будто море,

Иль как небесные огни.

 

Не раскрывал души я тайны,

Не оправлял мечту в оклад.

Порывы сердца не случайны

И в двадцать пять, и в пятьдесят.

 

Мечта скромна и не публична,

То вот она, то за горой,

Зато твоя, сугубо лична,

И осязаема порой.

 

В кругу друзей съедая пиццу,

Когда в тепле, обут и сыт,

Хочу вернуть свою я птицу –

Мечту. Надеюсь, прилетит.

 

Летний дождь

 

Это, верно, лучшая рапсодия –

Летнее шуршание дождя:

Здесь и ритм, и здесь своя мелодия,

Ну а солнце будет погодя.

 

Пусть на небе тучи, как из олова,

Серебристым нитям нет конца,

Говорю, что это очень здорово,

И стираю капельки с лица.

 

Ведь дождинки – это Божьи вестники:

Вот ручьи бегут, как добрый знак,

Молнии рисуют в небе крестики,

Мощь Вселенной объявляя так.

 

Шум дождя – чудесная мелодия,

А на радуге – скрипичный ключ,

Отзвучала дивная рапсодия –

Засиял в дождинках солнца луч.