Советная Наталья Викторовна родилась в 1956 году. Кандидат психологических наук. Публиковалась в республиканской и местной периодической печати, в коллективных сборниках НЛО “Наддзвінне”. Автор книг “Тепло свечи”, “Цветок на морозе”, “Святой Благоверный князь Александр Невский”, “В поисках сокровищ” и др.
Покаянный год
Памяти Святых Царственных Мучеников
посвящается
19 мая 1868 года, в день святого Иова Многострадального, как было предсказано святыми Авелем и Серафимом Саровским, родился Великий Российский Царь, Помазанник Божий, святой Мученик, Николай II.
27 мая 1896 года состоялась коронация Государя Императора, во время царствования которого Россия пережила небывалый расцвет.
17 июля 1918 года Царь Николай II и его семья (ныне все канонизированы во святые): Царица Александра Фёдоровна, дочери( Великие Княжны) – Мария, Анастасия, Татьяна (родились в июне), Ольга, – Цесаревич Алексей (родился в августе), а также доктор Боткин и прислуга, – были ритуально убиты большевиками.
На страну и народ пало Господне проклятие за нарушение всенародной клятвы 1613 года о верности Помазанникам Божьим.
1 октября 2008 года Царская семья реабилитирована Президиумом Верховного Суда России – убийство признано политическим.
Покаялись ли?
…В душе моей застыл ноябрьский холод,
И грязь дорожная забрызгала подол,
И, словно в коконе замёрзший жёлудь,
Спит память о грехах… И ветер зол…
Но снегопада час уже пришёл!
Январь
От снежного подножия земного
Взметнулся ввысь пылающий восход
Чудесной лестницей –
И по ступеням цвета огневого
Так хочется взлететь на небосвод!
– Куда ты, грешница?
…Хрустящий наст крошится под ногами,
В сугробе вязнет торопливый шаг,
Но вижу поступи
Седых волхвов, идущих с пастушками,
Узревшими рассветный звёздный знак…
– К Тебе я, Господи!
Февраль
Февраль говорливый –
Звонарь в белой рясе,
Поэт на приступках весны, –
Ты речитативом
Метелей украсил
Звенящий мотив синевы.
Ветрами восторга
Ты колокол неба
Качал над студёной землёй,
Ей зимнего долга
Охапками снега
Платёж возвращая с лихвой.
Морозною дрожью,
Слезами, и громом,
И радугой плыл благовест,
Он душу тревожил
Мне рифмой, и словом,
И музыкой избранных мест…
Март
Маленький солнечный мальчик
Робко ступает по снегу,
Наст оседает и плачет,
Крохою-мартом повергнут…
Поступь ребёнка смелее –
Лёд под ногами крошится,
Как тополиного клея
Капли, – веснушки на лицах.
Свет заискрился во взглядах,
Плавит угрюмые тени,
Стало далёкое – рядом,
Стылое – тёплым, весенним…
Вот малышу и пятнадцать
Дней. У "Державной" иконы
Ангелом он, сладкогласцем,
Славит Пречистую… Звоны
Перекликаются:
– Радость!
Каются,
каются люди!
Чистых сердец
первозданность
Русь
Православную
будит!
Апрель
В апрельский я смотрю калейдоскоп:
Мелькают дней узоры,
Сменяя ночи фон –
То небо бычится, нахмурив лоб,
А то с высот мажорный
Вдруг льётся птичий звон.
Младенцем робко плачет первый гром,
Зарёй благословлённый,
И, словно груднички,
Насытиться весенним молоком
Не могут рождённые
Землёй листва, ростки
И крест Петров*…
Он, кровью обагрён,
Восстал над прелым тленом,
Как память над грехом
Иуды…
Ты, несчастный мой народ,
Сроднившийся с изменой,
Которая кругом…
Твой в прахе – прахом исчезает род!
…Но Крест Господень кровью обагрён,
И воскрешение грядёт.
Май
Изменчивый, предательски контрастный:
Дождливо-вредный и прозрачно-ясный,
Пообещает
да позабудет,
Теплом поманит,
а грянет бурей!
Весенний холод
лениво тает
И так измает
в лукавом мае…
Обманно-ласковые дни – длиннее,
А время коротко…
Ой, не успею
Земле я кланяться да сеять семя
Цветов, и нежности, и строчек жменю,
И зёрна хлебушка, и слов!.. И хочет
Звучать молчание из многоточий…
Май переменчивый… То щедро-ярки,
То бледно-призрачны твои подарки,
Рождаешь гениев, Царей великих,
Венчаешь жребием
Святых… убитых.
Май переменчивый…
Июнь
Месяц розово-фиолетовый
И сиренево тихо мерцающий,
Зажигающий свечи лета и
Лютеничным огнём полыхающий…
Свет Татьяны, Марии, Настеньки,
Александры – в печали люпиновой,
И в ночи лиловой погаснет он,
Когда пули пронзят их и спинами
Бросят на пол в подвале Ипатьевском…
Вспыхнут звёзды алмазно-синие
От костра! И так горько заплачется…
А пока дни июньские длинные
Васильками украсили платьица.
Июль
Восемнадцатый год… В том июле, в семнадцатый день,
В середине тепла зародилось начало
Самой страшной из всех родовых, всенародных измен,
Когда Царь погибал, а страна – промолчала!
На могиле-дороге ногами топтала его,
Называла в учебниках школьных "кровавым"
И, предав, не узрела: проклятье на век твой легло –
Вновь Голгофа! Поруганы храмы державы!
Не увидела, как по горящей иконе текла
Капля алая в небо, в зарю превращаясь,
Безъязычные плакали колокола, купола
Без крестов над тобою стенали, прощая!
Девяностый июль, вновь семнадцатый памятный день…
В середине тепла зародилось начало
Покаянья народа, который восстанет с колен, –
Воля Божья Россию с Царём повенчала!
Август 2008 года
В пост Успенский, да в прошлом августе,
Удивлялась я, думу думала:
Запечалились в поле аисты,
Зарешечено небо струнами
Нескончаемых ливней – кажется,
Тонем заживо… Бог прогневался!
Ждёт, когда же народ покается,
И рассеется смута невская.
...Нынче в августе гром неслыханный,
Зажигает пожары молния,
Братья-каины с диким гиканьем
Рушат гнёзда с птенцами вольными.
Свечи кровью сгорают, плавятся,
Звёзды тают и тихо падают –
Убивают их пули зависти
И безумной гордыни адовой…
Запечалились в поле аисты,
Небо жаркое зной развесило,
Только радуга чудом-таинством,
Светом фаворским, к Спасу – лесенка!
Сентябрь
Осенние морозы погасили
Костры цветные летних георгин…
Великая и Белая России
С лица земли стирают пошлый грим,
Сметают грязный хлам листвы пожухлой,
Греховных слов, насмешек, дел пустых
И почву перекапывают глубже,
А в ней, в забвении, – кресты, кресты…
Лежит дощечка ветхая меж ними,
И надпись там: "Сим сможешь победить!"
К покойнице-душе приложишь ныне –
Воскреснет, вспыхнет свечкой – будет жить!
Как хорошо, что "в правде Бог – не в силе"…
Над бархатистым пеплом георгин
Великая и Белая России
Возносят Крест спасительный – един!
Октябрь
Плыву в ладошках клёнов
По волнам октября –
То алым, то зелёным,
Где можно и нельзя.
Дни вспыхивают ярко
Багряною листвой,
Иль рыжею весталкой –
Бескровною травой…
Осенняя Фемида
Выносит приговор
И с рокового мига
Смывает ложный сор –
Светлеет мир в сиянье
Ликующих Небес!
…В коленном предстоянье
Молюсь и жду чудес…
Ноябрь
Божественна гармония контраста:
Из мрака брошен мир в искристый свет,
Пугала нагота земли напрасно
Своею чернотой – в снега одет
Сияет белой чистотой рассвет!..
В душе моей застыл ноябрьский холод,
И грязь дорожная забрызгала подол,
И, словно в коконе замёрзший жёлудь,
Спит память о грехах… И ветер зол…
Но снегопада час уже пришёл!
Декабрь
Всё чаще старые глаза блестят,
И слёзы по щекам холодным
Текут на снег, –
Декабрь, смущаясь взглядов мокрых хат,
Стоит босой, в одном исподнем…
Короткий век
У скудных дней его, а дух поста
Смиряет, просит покаянья, –
И дождь идёт…
Но вдруг осыплет с неба чистота
(Как щедро Божье подаянье!) –
Прощённый год…
9.11.2007 – 10.10.2008
Наталья Советная
"Воссияй мне день безгрешен..."
Ты вышел из купе…
Везёт нас поезд далеко и долго,
Ты оплатил билеты и бумажник спрятал,
И вышел из купе, а я одна…
С детьми… Сынок уснул на верхней полке,
А за окном – мосты над бездной, люди, хаты,
И в звёздном небе ворожит луна…
Косички на ночь расплетает дочка,
И на плечах волной играют, плещут пряди…
Ты говорил, что очень любишь нас,
И вышел из купе лишь за глоточком,
Не жажду тела утолить – привычки ради.
Вернуться обещал…
В который раз!
С немым вопросом смотрит проводница,
Я улыбаюсь криво: он придёт! Нет…
кофе,
Горячий чай нам не нужны сейчас.
Я поищу его…
Как износиться
Успели туфли, как роняют горько вздохи!..
А радио разносит бодрый джаз.
Бреду по шатким узким коридорам,
По дымным тамбурам, грохочущим «гармошкам»,
Уже последний кончился вагон.
Но есть ещё владенья в нашем «скором»
У машиниста. Приоткрыта дверь немножко:
Накрытый стол. И мужики. И он.
Как щедро льётся дьявольское зелье!
Хозяйский взгляд вдруг вижу страшный, исподлобья…
Копыта…хвост – так пиром правит бес?!
Запрячь тебя, живого еле-еле,
Здесь приготовились рогатые в оглобли...
Бежать скорей бы нам из этих мест!
Бежать! И спрятаться!
Опять спасаю…
Опять тебя веду домой из тьмы зловещей,
Прошу защиты у святых икон.
Рассыпались все туфли. Я босая…
Холодный ветер из щелей со свистом хлещет…
Ты выбрал этот поезд и вагон.
И вышел из купе, а я одна…
И в звёздном небе ворожит луна…
Не случается так…
Не случается так, не бывает –
С дубом рядом берёзке не вырасти:
У корней его хлебного пая
Тщетно будет просить, словно милости.
Станет, бедная, мучиться жаждой,
Побледнеют листочки холодные,
И завянет, засохнет однажды –
Нелюбимая, неугодная…
* * *
На чёрном асфальте рисует узоры позёмка –
То плавные волны, то острые стрелы,
То хаоса пятна.
А серое небо – худая простая котомка –
В прореху на путника сыплется белым,
Колюче и хладно…
Вдруг ветер подует, – на поле восстанут виденья, –
Как снежные призраки, смерчи танцуют –
Красиво и жутко…
Иду по дороге сквозь дикое это круженье,
Что хитро влечёт меня в пропасть седую…
Иль это всё – шутка?
Гадюка
Дорога увлекает в светлый в лес,
Ещё прозрачный, как вода в горах,
Как призрак, что явился и исчез,
Оставив то ль надежду, то ли страх.
Под ноги стелется мне нежность трав
И трепетность дубравных ветрениц,
А сверху, брызги листьев расплескав,
С уменьем оренбургских кружевниц
Деревья сказочную тень плетут.
Такой покой... Но вдруг залаял пёс,
На холке дыбом шерсть! – Свернувшись в жгут,
Омытая водой холодных рос,
Шипит змея… – Хозяйка, братец, тут!
"Воссияй мне день безгрешен..."
Беги, душа моя! Там небеса – туда!
Внизу уже ползёт змеёй по следу,
Шумит и пенится грехов моих вода…
Я отпускаю птиц: летите к свету,
Открыта клетка, только времени – в обрез!
Спешу за ними, прижимая крепко
К себе единственную драгоценность – Крест.
Волна крадётся… Привкус смерти терпкий…
Очковой коброю нависла надо мной
И вдруг застыла… пред Его всесильной,
Невидимой, спасающей рукой…
На старом, заросшем погосте…
В Духов день
На старом, заросшем погосте
Рассыпаны ветром вразброс
Трухлявые ветви, что кости
Согбенных плакучих берёз.
Как мне отыскать здесь могилу,
Где пращур покоится мой?
И вдруг я неведомой силой
Увидела душу – живой!
Прапрадед, совсем незнакомый,
До трепета – дед мой родной, –
Нашёлся! Вот крестик, икона,
Что твой охраняют покой…
Ты знаешь, столетья стирают
Могильные холмики в тлен,
Но корни твои в нас – как сваи,
Как русла натруженных вен…
* * *
Совсем иссохшая земля! И сжалась
Где в глины ком, где ссыпалась в песок
В саду цветочном…
И от смертельного спасаясь жара,
Искал корнями слабыми росток
Воды глоточек.
(Так жадно ищет молока младенец
В соске груди пустой беззубым ртом...)
И погибал он
В палящих жерновах небесных мельниц
Небытия…
Так и не став цветком!
Лишь был началом…
Началом был!
Ёлочка-чернавка
Ой, ты ёлочка-чернавка,
Во бору сыром,
Даже травушка-муравка
Не растёт в таком.
Ой, ты ёлочка-девица,
Скромен твой наряд,
Мать тебе – сыра землица,
Мох пушистый – брат,
А печаль тебе – сестрою,
Просит: «Рядом будь!»
Провожать зовёт с собою
Да в последний путь…
Весна
Сегодня юная весна
По тёплым лужам шлёпала,
Взлетала в небо соколом,
В пыльце купалась пчёлкой
И, словно с детской горки,
Съезжала с крыш она!
На вербах скособоченных,
На лозах позолоченных
Весёлая плутовка
Развесила пуховки,
Пустила по обочинам
Гулять ручьи-оборочки
И солнечные звёздочки
В глазах зажгла весна!
«Кто без тебя я, Родина моя?»
Кто без тебя я, Родина моя?
Кто без тебя я, Родина моя –
Святая Русь – от края и до края?
Россиюшка – бедовая земля,
И Беларусь – светлей её не знаю.
Кто без тебя я, мой родной язык?
Ты голос памяти, раздумья, песни!
Как неразменный, звонкий золотник –
Речь русская! И «мове» с ней – не тесно.
Кто без тебя я, мой родной народ?
Трудяга, песельник, «орешек» крепкий –
Вражины наживут себе хлопот,
Коль влезут в «огород» за нашей репкой!
Кто без тебя я, православная душа –
Смиренья дочь и всей любви – основа?
Крестом и верою грехи круша,
В Святой Руси – подобна ты Иову.
Кто без тебя я, Родина моя?
***
Ты, Россия, как будто уже не моя…
Не заблудшая дочь я, не числюсь в изгоях,
Но во мне твоя боль так безудержно ноет,
И не стала чужою – родная земля!
Ты, Россия, как будто уже не моя…
Окропляют дорогу мне белые росы,
Ждёшь весною ты аиста, я же – бусла,
А ему всё одно: чьи луга и покосы,
Чьи лягушки хохочут, и дождик поёт,
Чьи рассветы встают над озёрною далью…
В Русь Святую, домой, чтоб продолжить свой род,
Вновь летит аистинно-буслинная стая.
***
Кружит медленно аист у взгорка пустынного –
Полегли здесь солдаты когда-то за Родину –
Не приметной высотка мне кажется, вроде бы,
Сколько горок таких же, поросших былинами?
Сколько горьких раздолий, где жизнь деревенская
Не воскресла, не ожили хаты сгоревшие.
Били в сердце фашисты, – побрали б их лешие! –
Для Руси ведь деревня, как таинство женское…
Танк у взгорка. И дремлет он с дулом опущенным.
У села не осталось таблички с названием.
Тьму же лешие спутали с Бело…ю пущею –
Заплутали там Ясевы дети да Ванины.
Кружит медленно аист у взгорка пустынного,
Здесь отцы наши вместе стояли за Родину,
И за каждую пядь, не приметную, вроде бы,
Они в общую землю врастали – былинами...
***
Качается вагон,
Качаются слова,
Плывут обрывки фраз по коридору,
Мобильный перезвон,
Дела – как трын-трава,
И только разговоры, разговоры…
Газетно-книжный рай
И с перебором – сон,
Вдруг вспомнилось о доме и о маме…
В стакане стынет чай…
И вдруг – как гром, как стон:
– Не дождались они Победы в мае!
Погиб герой-отец,
Его два брата, дед, –
Пускали вражьи поезда с откоса…
Давно войне – конец,
Но нам держать ответ:
Как допустили в жизни перекосы?
Сосед-старик умолк.
Колёса – метроном –
Плывут за окнами века и судьбы…
Ужели честь и долг
Во времени ином?
«Летит наш паровоз»… –
Куда прибудет?!
У меня нет деревни
У меня нет деревни, в которой мой дом,
Нет родного села, подарившего детство,
Но стучится тревожно в предутренний сон
Хата – странницей Божьей – и просит согреться.
Дверь открыта, и печка остыла давно,
Для квартир не пригодный – чугун на загнетке,
Вездесущий паук занавесил окно,
И свалился тряпичный медведь с табуретки…
Пыль сметаю! Огонь разжигаю в печи!
Обнимает теплом благодарная хата…
Но в озябшей ночи торопливо стучит
Снова чья-то изба – и стара, и горбата.
Утешаю, святой окропляю водой…
А в прихожей моей уже новая гостья!
Вместо окон – глазницы – слепая с сумой.
Вслед другая с мольбою:
– Впустите! Не бросьте…
…У меня нет села, где родительский дом,
Я деревню, родимую, не предавала,
Почему же стучится в предутренний сон
Хата – странницей Божьей, – чтоб стол накрывала?
Масленица
Вот снега, так снега!
Это, братцы, по-нашему!
В чугунке щи дымятся, из капусты, из квашенной,
Бульба горкой в тарелке, сверху жёлтое масло
Тает-катится, словно по горке салазки.
В голубое окошко солнце просится в хату,
И его в сковородку, в печь – хозяйка ухватом,
А с угольев – на стол!
Жаркий солнечный блин
В центре важно лежит,
Будто пан-господин...
– Ах, якое надвор’е! Насцеж хуценька дзверы! –
Слышу бабушкин голос, голос детства, и верю,
Что оно возвратилось – выше крыши сугробом,
Во дворе – воробьями, что рассыпались бобом,
И щенком возле будки, и куриным квохтаньем…
Где ж ты долго скиталось? –
Шубу! Валенки! Сани!
***
Ухватившись за луч уходящего лета,
К небу тянется чины последыш-росток,
И в его хрупком теле невидимо где-то
Зреет смысл бытия и начала – итог.
***
Маме
Прошу, прости, моя родная,
За глухоту к тебе…Любя,
Я всё же оставляю с краю
Твои заботы. Не себя!
Прости, что боль твою заметив,
Стыдливо отвожу глаза:
Работа, мол, проблемы, дети –
Хоть сердце рвётся – так нельзя!
Жалею, снова – обижаю…
Но если рядом нет тебя –
Огонь горит едва, без жару,
И в мае – стужа декабря…
***
Какая нынче тишина!
Как замер лес, почти не дышит:
В его ветвях поёт весна!
Щебечет нежно в кронах пышных.
Но даже в трелях…тишина!
Последний снег к земле прижался
И тает, слушая…
Весна
Само величие – державность!
Такая нынче тишина…
Весна опоздала
Весна пробудилась в мае
И зимнее – прочь – одеяло!
«Ох, времени мало, мало… –
Бедовая, – как я проспала?!»
Умылась водою талой,
Цветной повязала платочек,
Взмахнула рукою правой –
Ручьи зазвенели, хохочут!
Взмахнула рукою левой –
Сады заневестились в белом,
И, словно смущённым девам,
Им песни венчальные пела.
Соловушки заливались
(на зависть бы Марио Ланца!), что ль
Вальсировал в небе аист,
Пылала заря румянцем…
Повсюду весна успела!
Уйти предпочла незаметно…
Следы её скрыл умело
Снежок – тополиный – намедни.
Дождик
Кто сказал, что дождик – серый?
Он – из серебра!
Занят срочным, важным делом –
Стук-постук – с утра:
Серебрит домов макушки,
Звонкий льёт «металл»
На дороги, лес, опушки,
На трамвай, вокзал…
Постучал в моё окошко –
Поманил во двор,
Где бросал, бросал пригоршней
Семена озёр…
Он плеснул на зонт водицы –
Словно карусель,
Завертелась, посмотрите,
Быстрая капель!
И прозрачных нот букетик
Дождь мне преподнёс –
Барабанил марши Верди
До вечерних звёзд…
В предновогоднюю ночь
Снежною пудрой усыпаны ёлки,
Сосны глазурью блестят,
Ветром у ясеней взвихрены чёлки,
В белом сиянии сад.
Звёзды начищены, свет их колючий
Сыплется инеем вниз,
Над ледяною речною излучиной
Рог изобилья повис.
Сказывай скоренько думу-желанье
В предновогоднюю ночь –
Скачут с дарами небесные лани,
К тем, кто до сказок охоч.
***
Снега нет за окном…
Только, кажется, в звёздном халате
Кто-то ночью по улицам здешним бродил
И гусиным пером
Нацарапал на голом асфальте
Ледяные узоры – совсем без чернил!
Разукрасил крыльцо,
Расписал на стоянке машины,
Знаки тайные спрятал в опавшей листве…
– Получи письмецо! –
Мне сигналят синицы с калины,
И неслышно ступает декабрь по земле…
Тихо-тихо кругом,
Спит ещё безголосая стужа,
Удивлённые птицы меж веток снуют,
Лунный свет молоком
Забелил придорожные лужи –
Завтра вьюги сухими губами прильнут…
Закат
Словно скинул одежды чудак-Невидимка, –
Растворяется день…
Высекает огни над седеющей дымкой
Золотистый кремень…
Разливается пламя сверкающей краской,
Отражаясь в глазах…
Не напрасно взыграла душа, не напрасно!
Кто же это сказал:
– Ах, закат – увяданье, печали – синоним,
умирания сон!?
Это – юное Завтра, что росы уронит
На рассвета бутон!
Неужели зима?
Неужели зима? Да неужто – снега?
Словно сон… Так не хочется верить!
И ещё не сдаётся морозу река –
Полноводна, как в дерзком апреле.
Бело-ярый декабрь обнимает её,
Ворожит над строптивицей-девой.
Только сплыло водою заклятье его,
Смыло чары журчащим напевом!
Даже если – зима, и засыплют снега
Все просторы от края до края –
Под тяжёлыми льдами – живая река…
И бурлива, как кровь молодая!
***
Крошки-воробушки, малые птахи,
Жмутся от ветра к земле,
Снег нагоняет голодные страхи,
Вымерзли силы в крыле.
Им бы зерна или хлебную корку… –
Выживут, если найдут,
И под стрехою до утренней зорьки
Скромный разделят приют…
Лишь холода подобреют, ослабнут,
Солнце чуть взглянет во двор, -
Милости радуясь, Вышнему – славу! –
Вновь зачирикает хор!